Юрий МИЛОРАВА



[Евгений Степанов. Лю: Повести. – М.: Вест-Консалтинг, 2006. – 160 с.]


Книга Евгения Степанова «Лю» состоит из двух повестей — «Лю» и «Жертва палиндрома».

«Жертва палиндрома» — одно из моих любимых произведений современной русской прозы, перечитывать его всегда интересно. Ситуация страшная — поэта за незнакомые по жанру стихи (палиндромы) родственники сочли безумным и поместили в психиатрическую лечебницу. Так все сработало — грамотно, просто. Административная машина среагировала на нечто выходящее из общего строя. Вердикт непонятному методом исключения. Первая плата за то, что писал не гладенько, не привычно. Махатма Ганди говорил, что каждый порядочный человек должен немного посидеть в тюрьме, и чем раньше, тем лучше. Такова для героя повести мера наказания, страшная мера, ведь преступник, которому отказывают вопреки законам природы в его праве на свободу, — нарушил закон общества, признаваемый же сумасшедшим лишен даже приговора самого сурового суда, он поражен во всех мыслимых правах, да и в праве на саму мысль. Это высшая мера, вынесенная сознанию человека, вынесенная поэзии. Невозможно без содрогания читать хронику давления безжалостного бюрократического аппарата государственного психиатрического терроризма на поэта, который сражается за то, чтобы действительно не сойти с ума, что сродни борьбе за каждую минуту жизни в нацистском концлагере. Мир психических больных (и тех, кто невольно оказался на их месте!) и ужасен, и неповторим, и человечен, и милосерден, как в итоге все, что творится в страдающей душе.

Смешное здесь не работает в привычном качестве, ирония приобретает странное измерение, подробности не вязки, отвратительное не отталкивает – оно очищает, фантазия, стратегия просто и не нужны, а между словами, как это не удивительно – свет и пространство.

Мир безумия — равный самому себе и более подлинный в прозрениях, чем весь остальной мир. Мир, равный нулю и солнцу одновременно. Не просто выжить, но остаться на высоте, не отступить, не деградировать, победить, бесстрашно описать кошмар, не спрятав глаза, хочет поэт, и это далеко не рядовая реакция на насилие. Здесь ритм становится предельно близким к физиологии, как в описаниях безумных, полубредовых картин нищеты довоенной Германии в книгах Ганса Фаллады.

Если эта повесть столь запоминается читателю, не означает ли это то, что нас обступила другая — вялая, скользящая, манерная и сытая проза, герои которой не похожи на Ганди, герои с иной нервной системой — лабильной, ленивой, эластичной, непробиваемой, покрытой жирком. А не безумными ли кажутся и сегодня для кого-то юные поэты, максималисты, идущие против течения, пробующие новые или «хорошо забытые» новые формы?

Повесть «Лю» — трогательный пассионарный дневник страданий современного «Юного Вертера», проходящего разными путями — то через чистилище «роковой любви», то (пылающим фениксом) — через горнило старозаветной «жестокой любви», самоуничтожающейся и беспрестанно возвращающейся на круги своя. Вызывающий восхищение герой повести Сидор Иванов, словно врач, ученый ставящий на себе опасный опыт, увлекательно исследует все метаморфозы любви, стремящиеся к высотам пиковых напряжений. Это стихи в прозе, одно большое стихотворение о несчастной любви. Если такие сладостные страдания возможно пережить, то, наверно, о них следует и читать, вникая в параллельный мир, мерцающий над-мир необдуманных действий, мистических и несоединимых сочетаний чувств, ложных иллюзий, умопомрачительных маневров, неправдоподобных интриг, нелепых надежд и неземного счастья.

Hosted by uCoz