В дебютную книгу  московской поэтессы и графика Ии Эско включено более 100 стихотворных текстов разного объема – от двухстраничных пейзажно-философских зарисовок до двух-трех-строчных лапидаериев-вспышек – «Маленькие островки разума среди / всепоглощающего моря безумия». Все они написаны в период с 1993 по 2000 год. То есть сборник смело можно окрестить  «Ия Эско. Раннее», или вот так: «Ия Эско. Стихи из того века». Я не знаю, отчего талантливая поэтесса не включила в книгу тексты, написанные после 2000-го года. Быть может, потому, что их интонация не то что бы сильно светлее, но депрессивность их более, что ли, взрослая, взвешенная, оставляющая надежду.  Возможно, в таком случае, «Тени осенних дождей» -- отчаянная попытка преодолеть стадию поэтического детства. И это постепенное взросление (и в эмоциональном, и в поэтическом планах) заметно по мере продвижения-прочтения к финальным страницам. И эта авторская небоязнь выставить на обозрение первые ступени творческой эволюции, конечно, вызывают уважение. К тому же это интересно с чисто литературной точки зрения – проследить петлистый путь авторской интонации от первых шагов к поэтическому созреванию. А изменения происходили все же, скорее, на уровне содержания и эмоционального фона, чем в области формы.

 

Тексты, в основном, не велики по объему, но я не советовал бы читать книгу одним заходом. Да и не получится. Потому что не просто выдержать 200 с лишним страниц выставленных на показ предельно обнаженных нервных окончаний. «Тени осенних дождей» следует читать медленно, с перерывами – в день по 4-5 стихов, не больше, иначе есть опасность не удержаться по эту сторону реальности и опрокинуться в антиутопию лирической героини Ии Эско. А мир, в котором живет не сегодняшняя, а прошловековая  Ия Эско – немыслимо страшен.

 

Прошлое

        камнем на шее

тянет меня

         на дно лет

 

Эти ранние, далекие от созерцательности и очень урбанистические тексты напитаны бытовой конкретикой и обыденными речевыми актами, мрачной психоделической романтикой, ощущением непрекращающегося кафкианского кошмара, НЕгармонии, полной разобщенностью с окружающим миром, и, самое страшное, зримостью эмоционального коллапса. 

 

Закрытые глаза и шум дождя

Замкнутость пространства 

на себя

 

Поэтика и интонации стихов Эско, однако, вполне типичны для поэзии поколения 30-летних, выросших на русском роке и психоделике Дж. Моррисона.

 

Мое тело,

         прорезающимися костяшками

         плеч  и коленок выпирающее

         наружу, со вздутыми кровото-

         чащими ранами вен, стонущее,

         изнывающее криком

 

железными прутьями навылет

пронизано воспаленное горло…

<…..>

Мое тело,

        в безобразной агонии жизни,

        Так неотвратимо приближаю-

        Щейся к смерти

 

В ранних стихах много наивно-юношеской максималистской философии:

 

Я черновик

набросок

неудавшийся рисунок

который будет

вскоре скомкан

и выброшен

 

Но иногда вдруг прорезаются и такие вот поэтически зрелые строки:

 

в лете

на грани вечера

покачиваясь

на волнах заводи

 

постепенно

иду ко дну

 

Почти все стихи в книге безымянны, они даже не отделены звездочками, так что тексты сливаются в какой-то сюжетно цельный гипертекст-бормотание,  болезненный нон-стоп-дневник современного обитателя каменных джунглей. И все это – история погружения лирической героини в Апокалипсис и медленного, мучительного вырывания, выдавливания  себя обратно – на поверхность жизни.

 

К концу книги небо и в самом деле начинает отдавать утешительной синевой. Раздвигается и художественно-тематическое пространство текстов Эско, в которых вдруг обнаруживается богатый культурный и исторический бэкграунд из мифологических мотивов, литературных ассоциаций и ссылок. В стихах появилось что-то большее, чем обнаженные нервы героини. Да вот, хотя бы, воспоминание о стихах Андрея Белого («по соседству с Андреем Белым / на балконе староарбатском/ я читаю стихи белые / и не могу от них оторваться»).  К концу книги Ия Эско наконец-то разобралась и в своих непростых отношениях с угнетавшим ее прошлым, с «подвалами памяти». Она просто отменила Время, стерла границу между «было» и «есть», между явью и пригрезившимся.

 

ты едешь по Садовому кольцу

через Афины, Фивы, Грецию

где статуи белеют в зное

в тумане горы

Пропилеи и Акропль

вдали

залив и корабли

а рядом

Патриаршие пруды

мимо которых

в древнюю Элладу

едешь ты

 

Лирическая героиня почти выздоровела, агрессивная моррисоновская психоделика отодвинулась на второй план. Мы наблюдаем новую Ию Эско – автора изящных, литературно-ассоциативных лапидарных верлибров:

 

Начитавшись Маркеса,

девочка жарит бананы на коммунальной кухне.

 

Иногда она все же выпадает в Прошлое, но уже без болезненно-сладострастного мазохизма ранних стихов. И получается иной раз даже куртуазно:

 

Через столько лет

Опять обрезаться

Об осколки Вашего лица

В переполненных вагонах метро

 

А в какие еще поэтические дебри занесет Ию Эско в следующей книги – так поживем, увидим.

 

 

(с) Евгений В.ХАРИТОНОВ, 2005